В тот же день состоялся юбилейный вечер. Как сообщила газета «Орловская правда», «выступали сотрудники... Они вспоминали о первых месяцах работы, о розысках экспонатов...». Не прозвучали тогда, к сожалению, воспоминания одного человека – Евгении Ивановны Кожуховой, причастной, наверное, более всех к открытию 2 января 1957 года этого музея. В 1948–1959 годах она была директором Тургеневского музея. Её уж нет, но сохранились документы, а значит, есть возможность восстановить справедливость.
В конце 1955 года в газете «Орловская правда» появилась заметка Л. Н. Афонина к 100-летию со дня рождения Т. Н. Грановского с предложением открыть в его доме филиал Тургеневского музея. 11 января 1956 года Орловский горком КПСС принял постановление о передаче дома Т. Н. Грановского на ул. 7 Ноября музею. В феврале директор Кожухова при содействии управления культуры обращается к областному руководству: «Вопрос о создании Музея писателей-орловцев поднимался неоднократно, но из-за отсутствия помещения... открыт не был. Для открытия необходимы дополнительные 50 тысяч».
Распоряжение Орловского облисполкома появилось 4 апреля, составленное в стиле «что нам стоит дом построить...». Сроки были определены минимальные, без учёта реального положения: до 1 мая передать здание и 1 июня открыть музей. Среди ответственных лиц значилась директор Евгения Ивановна Кожухова.
Сотрудники музея Богданов, Алексина, Калиновская и Овсяникова разделили между собой темы и «весь 1956 год работали над писателями, которые в СССР «не издавались, и о них в советском литературоведении почти ничего не было»: Писарев и Грановский умерли для критики после революции, о Бунине молчали, об Андрееве первая попытка монографии получилась у Афонина в 1959 г. Молчу про Пришвина – у вдовы подробно спрашивали в письмах буквально обо всём. Не было ни рукописных, ни изобразительных, ни вещевых коллекций, на основе которых можно было представить «частности» их жизни и творчества. И тогда Кожухова обращается в Союз писателей СССР с просьбой сообщить ей адреса жён покойных писателей М. М. Пришвина и А. Н. Лескова. Одно из первых писем направлено в музей «Ясная Поляна» главному хранителю Н. П. Пузину: «Прошу помочь нам с материалом... Я думаю, что вы будете вместе со мной принимать участие в создании этого музея».
4 мая музей получает дом Грановского. Сохранился акт, где указан длинный список того, что требует полной замены или большого ремонта. В порядке была только крыша. Кожухова отправляется на переговоры с властями: новый срок открытия музея – 1 ноября. К этому времени установлена связь только с Валерией Дмитриевной Приш виной. 8 июля музей получает письмо с подтверждением о передаче ею вещей М. М. Приш вина: «С вами у меня отношения верные».
Но, как признаётся Кожухова Пузину в письме от 12 июля, «экспозиция продвигается... плохо с материалами Лескова, Бунина, Писарева. Собираюсь в Москву, может, что-нибудь достану». 5 августа отправлено письмо в Париж В. Н. Буниной, вдове Нобелевского лауреата: «Помогите нам как можно шире и ярче показать жизнь и творчество писателя». Летом музей посетил московский литературовед А. К. Бабореко, который занимался Буниным – писал о его жизни и творчестве. Он же связался с Буниной в Париже, знал всех держателей бунинских архивов. Он хотел издать в Орле свой очерк-биографию И. А. Бунина. Главный итог переговоров — вдова племянника писателя К. П. Пушешникова готова передать музею дореволюционный архив Нобелевского лауреата.
Экспозиционные и ремонтные работы шли одновременно. 12 ноября музейный коллектив и художники-оформители собрались для обсуждения развески и расстановки экспонатов. К этому времени уже достигнута договорённость с А. И. Лесковой о покупке мемориальной библиотеки Н. С. Лескова. Но средств у музея нет. Кожухова снова обращается за помощью в Орловский облисполком: музей получает еще 75 тысяч «на приобретение личных вещей писателей и картин».
В ноябре в работе возникает форс-мажор, имя которому товарищ Збар. Гражданин проживал во флигеле на территории усадьбы Грановского и не желал его освобождать для экспозиции советских писателей. Пришлось и без того уплотнять тесную «коммунальную квартиру». По разнарядке нужно было обязательно показать хоть одного советского писателя. Выбрали М. М. Пришвина.
28 ноября Кожухова отправляется в Москву к В. Д. Приш виной за материалами. Позже один из авторов экспозиции Б. Богданов жаловался: «Евгения Ивановна много сделала по собиранию экспонатов, но материалы мы получали в самую последнюю очередь». Если бы эта очередь определялась директором...
Из Ленинграда прибыли в музей вещи Л. Н. Андреева, выданные на временное хранение ИРЛИ (Пушкинский дом) АН СССР. 29 декабря состоялся учёный совет. Общая оценка всех членов совета была единодушной: «музей понравился», никто просто не ожидал, что можно «на такой малой площади (125 кв.м) так много и хорошо всё показать».
И 2 января 1957 года состоялось торжественное открытие музея, а 11–12 января прошла научная сессия. Кожухова получила признание от её участников: поражены «растущей, живой, хоть и «музейной» культурой областного центра», её «энергией и любовной преданностью прекрасному делу».
А в марте вопрос «О работе музея в 1956 году» рассмотрели на бюро Советского РК КПСС. Были отмечены крупные недостатки в работе директора Кожуховой и её заместителя по научной работе Павловой. Какие же? Цитирую: «Работа шла... без утверждённого плана... Иногда объём превышал реальные возможности сотрудников». «Проведена большая работа по открытию музея... однако материалов ещё недостаточно для полного отражения лица каждого писателя». Это было несправедливо. В 1956 году в музей поступило свыше тысячи предметов, из них 619 были отнесены к основному фонду как уникальные и особо ценные!
Об открытии в Орле нового музея сообщили центральные СМИ. Это стало началом нового этапа собирательской работы, когда музей стал получать в дар бесценные семейные реликвии от родственников Приш вина, Андреева, Новикова. Коллекция растёт, и Кожухова сообщает В. Д. Пришвиной, что в скором будущем «мы должны быть готовы в срок освоить новую экспозицию».
В 1957 году страна готовилась отмечать 40-летие советской власти. Кожухова – в составе комиссии по охране памятников. При обследовании мемориального дома Н. С. Лес кова вносится предложение о выселении жильцов и передаче его Музею писателей-орловцев.
11 октября 1957 года Орловский горком КПСС и исполком горсовета записывают в протоколе: «Передать дом Лескова на ул. Октябрьской для расширения Музея писателей-орловцев». Кожухова рассчитывала открыть в нём музей в 1959 году. Почему этого не случилось, в двух словах не скажешь. Да и это совсем другая история…
Эти заметки – своеобразный подарок к её 100-летнему юбилею, который совпал с 55-летием со дня открытия Музея писателей-орловцев. Экспозиция его закрыта почти 10 лет. Но рады принять орловцев и гостей города филиалы — музеи Лескова, Грановского, Бунина, Андреева. Все они появились не без участия Е. И. Кожуховой, и жаль, что в архиве не сохранилось её личных воспоминаний о том, сколько было вложено «большого кропотливого труда», чтобы «в Орле возник новый литературный музей, хороший подарок орловцам»…
