К 110- летию со дня рождения Владимира Ивановича Турбина.
Продолжение. Начало в № 49 от 12 декабря
На улице Нормандии -Неман есть неврологический центр имени В.И. Турбина. Его основали врачи неврологи брат и сестра Денис и Юлия Задернюк, потомки доктора Турбина. Их мама Евгения Александровна Задернюк – внучатая племянница Турбина. Именно она, бережно храня воспоминания о Владимире Ивановиче, смогла привить к нему глубочайшее уважение и интерес детей. Дав центру имя Турбина, они обозначили для себя нравственный и профессиональный ориентир. Евгения Александровна часто бывала в доме на улице Розы Люксембург и рассказывать о его обитателях может часами.
Люди другого мира
– Они были дворянами. Отец Владимира Ивановича – Иван Иванович, сын священника, надворный советник Орловского губернского правления, – вспоминает Евгения Александровна. – Мама, Анна Ивановна Раевская, также происходила из духовного сословия. В семье Ивана и Анны Турбиных было 17 детей. Многие умерли в детстве, в живых остались семеро. Дети были только у двоих – восемь у моей бабушки, Марии Ивановны, и трое у Алексея Ивановича. Бабушка была замужем за священником Николаем Алексеевичем Успенским. Она очень рано овдовела. Заботу о ней и ее детях взяли на себя братья и сестры Турбины. Кормили, одевали, учили... Последнее оказалось непростой задачей: дети священника были лишены прав на получение образования в советской школе 30- х годов.
Старших детей Успенских усыновила Елена Ивановна Турбина – это позволило им окончить техникумы в Курске, а младших дворянских отпрысков со временем и не без труда устроили в орловскую школу для умственно отсталых (!) детей.
Елена Ивановна была педагогом от Бога. Она даже написала учебник по русскому языку, но издавать его не стала. Считала, что советской власти он не нужен .
На полях разразившейся Великой Отечественной сражались семеро потомков Успенских- Турбиных. Все они вернулись с фронта. В семье были уверены, что это чудо свершилось благодаря молитвам Иоанна Кронштадского, дальнего родственника Турбиных. После войны дети Успенских перестали считаться лишенцами и многие из них смогли окончить институты.
В 30- х годах отбыл тюремный срок старший брат Турбиных – Александр, а после освобождения Орла был репрессирован Алексей Турбин. По обвинению в работе на немцев арестовали и Владимира Ивановича. Из заключения его вызволили письма красноармейцев, чьи жизни он спас в подпольном госпитале.
В мае 1946 года Владимир Иванович Турбин (монах в миру Никон) написал прошение о вступлении в братию Троице- Сергиевой лавры. Наместник Гурий ответил монаху, что братия монастыря живет на частных квартирах, а посему его просьбу выполнить нельзя.
Под бдительным оком
– Осведомители всегда были в доме Турбиных, – продолжает Евгения Александровна. – Но это никого не смущало. Более того, Турбины говорили: хорошо, что знают, кто на них доносит. Об оккупации, политике старались при посторонних не говорить. Они жили тихо и скромно, не привлекали к себе внимания.
Но разве это было возможно, если доктора Турбина знал весь город! Люди буквально ловили его за руки на улице и умоляли идти смотреть больных. Он не отказывал никому. Даже однажды приобрел патент на частную практику, хотя стоил документ по тем временам сумасшедшие деньги. В дальнейшем Владимир Иванович обходился без него.
Бог есть!
– Очень хорошо помню, как Владимир Иванович возвратил мне веру в Деда Мороза и... Бога! Когда мы, внучатые племянники Турбиных, пошли в школу, там очень быстро объяснили, что Бога, как, впрочем, и Деда Мороза, не существует. Об этом новом открытии мы радостно сообщили дядюшке и тетушкам, вернувшись домой, – вспоминает Евгения Александровна. – Но они нашей радости почему то не разделили.
И вот приближался Новый год. А надо сказать, что в доме на ул. Нормандии- Неман, где жила в то время школьница Женя, всегда ставили елку. Предварительно детей под благовидным предлогом отсылали к бабушке в другую половину дома. А когда они возвращались, в большой комнате уже стояла душистая зеленая красавица. Говорили, что ее принес Дед Мороз.
Так вот на этот раз новообращенным скептикам и атеистам решили показать Деда Мороза. Когда елка уже стояла в зале, кто то из взрослых взволнованно крикнул: «Дети, смотрите, Дед Мороз удирает!» И они увидели, как из сеней действительно выбежал кто то в белом. А у елки остался стеклянный посох Деда Мороза, который потом «растаял».
«Понимаете, не каждому удается увидеть Деда Мороза, но это же не значит, что его не существует, – объясняли родные, – вот так же и с Богом: не каждому дано его лицезреть». Роль Деда Мороза исполнил Владимир Иванович Турбин, а в качестве ледяного посоха послужила церемониальная трость Ивана Ивановича Турбина.
До конца жизни
После того как он подтвердил нетленность хранящихся в Орле мощей Тихона Задонского, в «Орловской правде» появилась статья «Ложь, шитая белыми нитками». В ней Турбина обвинили в подлоге при освидетельствовании мощей, а потом и в нечистоплотности, корыстолюбии и даже желании занять высокий пост в церковной иерархии.
Владимир Иванович написал в редакцию газеты и в орловский облздравотдел письмо, которое до сих пор хранится у Евгении Александровны. В нем есть такие слова: «С 1933 года я был единственным в Орле врачом, выполнявшим ночные вызовы в инфекционное отделение для оказания срочной помощи больным детям. Машины в больнице тогда не было. Когда я был нужен, за мной присылали санитарку, и я ночью шел в больницу: и в дождь, и в бурю, и в метель. Такие вызовы иногда продолжались по 10 12 ночей подряд; они были необычайно трудны для меня, но я никогда не отказывался от них, и по моей вине не погибло ни одного ребенка. Эти вызовы я выполнял в довоенное и послевоенное время. Сотрудники «Орловской правды», оплевывая меня в газете, не захотели увидеть моего настоящего лица, а ведь я, возможно, спасал и их детей».
В 1966 году Владимира Ивановича наградили медалью «За отвагу», признав его подвиг в подпольном госпитале. И это – спустя двадцать три года после освобождения Орла!
– Он был осведомлен обо всех новациях в медицине, – утверждает Евгения Александровна, – и даже выписывал медицинские журналы на немецком и английском языках.
До конца своей жизни в 1972 году Владимир Иванович лечил людей, приходивших к нему не только с окрестных улиц, но и приезжавших из дальних сел. Когда его хоронили, в гроб положили монашеское одеяние, в которое он так стремился облачиться при жизни. Но и без этих внешних монашеских атрибутов он исполнял главную заповедь Христову – «Возлюби ближнего своего».
Ирина Самарина
