Первый бургомистр города и первый полицмейстер — патриоты-подпольщики?
Среди множества книг и публикаций о героях-патриотах оккупированного Орла незаслуженно остался вне широкого общественного внимания изданный «Молодой гвардией» сборник очерков «Герои подполья». В него вошло и документальное повествование М. Мартынова «Это было в Орле».
Книги М. Мартынова, состоявшего долгое время начальником архивного отдела УКГБ по Орловской области (!), выходили не однажды в издательствах Орла и Тулы, но ни в одной из них — и годы спустя после московского сборника — больше не повторялась высокая оценка деятельности патриотов, работавших в административных и даже карательных органах оккупационных властей.
Между тем материалы, представленные чекистом-краеведом, уникальны и сенсационны. Достаточно привести одну из цитат: «Первым бургомистром Орла был А. А. Шалимов. В марте 1942 года он был арестован гестапо и расстрелян «за связь с партизанами». Первым полицмейстером Орла являлся П. А. Ставицкий, который покончил жизнь самоубийством в гестаповском застенке в начале 1942 года, чтобы избежать пыток и душегубки. Заместителем начальника сыскного отделения городской полиции работал Д. М. Языков. В феврале 1943 года он был застрелен гестаповцами в своей квартире на глазах у семьи. Городским полицмейстером после Ставицкого был назначен В. И. Головко. В августе 1942 года он был замучен до смерти во время допросов начальником сыскного отделения Букиным и шефом гестапо Кохом. Орловской уездной полицией в первый период оккупации руководил
П. А. Мячин. После жестоких истязаний гитлеровцы расстреляли его в апреле 1942 года.
Все эти лица до сих пор считались предателями. Но теперь об их службе в органах оккупационных властей собраны данные, которые свидетельствуют о том, что они являлись советскими патриотами-подпольщиками...».
Все попытки получить сведения о личности первого бургомистра оккупированного Орла от краеведов и чекистов-ветеранов результата не дали. Но я рассчитывал найти хоть что-то в государственном архиве Орловской области. Из числа руководителей города в большинстве документов упоминался чаще всего бургомистр Старов, возглавивший городскую управу с апреля 1942 года. Но где же следы бургомистра Шалимова?
После долгих поисков решил поворошить свои давние материалы об издававшейся в Орле нацистской газете «Речь». Одним из ретивых авторов ее, а потом и замредактора был некий В. Д. Соколов. К слову, после Второй мировой войны В. Д. Соколов преуспел на ниве «тургеневедения» в Йельском университете (США), но был изгнан с профессорской кафедры за антисемитизм, а затем выдворен в Канаду.
Бывший борзописец «Речи» не мог, конечно, оставить без внимания период своего пребывания в оккупированном Орле. И еще в 1954 году выпустил заказной мемуарный опус «Город в оккупации».
Сразу привлекает глава «Местное самоуправление»: «В Орле городской голова не избирался, а был назначен немецкой комендатурой. В комендатуре, очевидно, уже были характеристики видных горожан, так как чиновник комендатуры приехал на квартиру наиболее популярного в городе, пользовавшегося большим авторитетом и любовью, доктора П., известного к тому же независимостью своих взглядов, — и предложил ему принять пост городского головы. Доктор П. отказался, сославшись на то, что вся его семья, в том числе взрослые сыновья, находятся по ту сторону фронта. (...) Затем пост бургомистра был предложен тоже известному и популярному врачу Г., который тоже отказался, указав на некоего Ш., фельдшера по образованию, способного якобы администратора. Фельдшер Ш. стал бургомистром. (...) Его образ правления не отличался большой мудростью. Бургомистра отстранили, и он куда-то исчез (...)».
Тем, кто занимался исследованиями периода оккупации Орла, кое-что из сообщенного В. Д. Соколовым известно. Например, то, что немцы предлагали стать бургомистром знаменитому офтальмологу В. Н. Преображенскому. Он и есть «доктор П.». Доктор Г. — это, конечно, хирург Б. Н. Гусев — один из инициаторов спасения в «русской больнице» раненых солдат, офицеров, патриотов. А значит, его рекомендация в бургомистры «фельдшера Ш.» о многом говорила.
«Фельдшер Ш.», то есть А. А. Шалимов, мог закончить Орловскую фельдшерскую школу, и пришлось затратить немало времени, чтобы в областной библиотеке им. И. А. Бунина пересмотреть все годовые отчеты фельдшерской школы. Среди ее учащихся и выпускников за 1898—1917 гг. Шалимовых не оказалось. Практически ничего не было обнаружено и в фондах Орловского областного государственного архива. Кроме одной тонюсенькой папки со списками учениц фельдшерско-акушерской школы за 1920—1921 гг. На одном из последних листов этой папки я и нашел, что искал: в списках командиров и курсантов ротных фельдшеров значился лекпом (то есть помощник лекаря) Шалимов Алексей Афанасьевич, «проживающий в собственном доме по Мацневскому переулку».
Вот и расшифровка инициалов имени и отчества первого бургомистра Орла! Он, получается, в начале 20-х годов в качестве военного фельдшера проходил действительную службу в одной из частей орловского гарнизона. По возрасту Алексей Афанасьевич был ровесником века, и к началу немецкой оккупации ему было где-то около 40 лет.
Надо полагать, что многие годы довоенной жизни Алексея Афанасьевича Шалимова были связаны с медициной, а перед самой войной — с Орловским окружным военным госпиталем. История распорядилась так, что орловский госпиталь стал своего рода изначальным центром сопротивления фашистскому режиму. Когда занявшие Орел немцы стали буквально выбрасывать из здания госпиталя раненых офицеров и солдат, освобождая палаты «для арийцев», старшие медицинские специалисты — военврачи второго ранга С. П. Протопопов, А. А. Беляев, Б. Н. Гусев приняли решение эвакуировать 550 раненых в здание Орловской областной больницы.
В те драматические часы, когда врачи, медсестры, санитары переносили раненых, над вечерним Орлом сгустились тучи и пошел дождь. Город плакал над свершившейся несправедливостью — над двумя тысячами оставшихся беспомощными ранеными, над не дождавшимися отправки на безопасный восток орловскими детдомовцами. Еще горше было оттого, что Орел накануне покинули все большие и малые «отцы города». 3 октября отправился в Елец объединенный отряд УНКВД, во Мценск — руководство чекистов. С одной из последних машин покинул Орел и командующий Орловским военным округом генерал-лейтенант А. А. Тюрин. А ведь в Орле перед приходом немцев находились полк НКВД численностью 1000 человек, 48-й запасной стрелковый полк в 2000 штыков, пять противотанковых артиллерийских полков (!), подразделение зенитной артиллерии, три истребительных батальона (по некоторым другим сведениям, и три полка ополчения). Все данные взяты мной из телеграммы А. А. Тюрина Генштабу. Негусто, скажете. Но этих сил было вполне достаточно для задержания немецких танков на несколько часов — чтобы дать возможность свершиться благополучной высадке брошенной на спасение города воздушно-десантной бригады, подходу танковой бригады М. Е. Катукова и армейского корпуса В. Д. Лелюшенко...
С первых часов оккупации Орла военврачи понимали, что жизни раненых солдат и офицеров висят на волоске. Тем более что медики в принципе тоже стали военнопленными. Они не ждали чуда. И все же оно произошло: главой городской управы был назначен Алексей Афанасьевич Шалимов. Тот самый Шалимов, который горой стоял за интересы медицинских работников, являясь председателем месткома железнодорожной больницы, — кроме него, по словам коллег, некому было защитить их труд (ГАОО, из протоколов профсоюзных собраний за 1938 — 1939 гг.). Именно такой человек-борец мог назначить вчерашних офицеров-врачей Орловского окружного военного госпиталя (и более того — начальника госпитальной базы армии бригадного военврача В. А. Смирнова) руководить отделом здравоохранения городской управы, главными врачами и специалистами практически всех работавших в оккупации лечебных учреждений Орла. Но это была и позиция человека, стремившегося создать не только для раненых бойцов, но и для всех жителей Орла хоть какое-то лечебное учреждение.
Немцы везде грабили музеи, но краеведческий в Орле работал и в условиях оккупации. Бургомистр Шалимов подписал приказ о его открытии практически сразу после своего назначения 21 октября 1941 года и назначил директором не ставленника «нового порядка», а главного хранителя Н. В. Орлову. Появился в Орле во время оккупации и кукольный театр, ставивший в свою афишу только русские народные сказки. Бургомистр поддержал инициативу верующих по возобновлению служб в ранее закрытых властью пяти храмах Орла. И главное — он постоянно искал любые возможности для помощи населению, оказавшемуся в голодном и холодном рабстве. Вводились, хоть и минимальные, пайки для пенсионеров, раскручивалось открытие частных ремесленных мастерских. Последнее делалось не только для материальной поддержки. Дело в том, что частные предприниматели не подлежали на первых порах угону в Германию, их даже не принуждали к так называемым «общественным работам» на немецких военных объектах и расчистке дорог. Неудивительно поэтому, что в одном из посланий старшине Пригородной волости Шалимов делает ему внушение за то, что 25 парикмахерских явно недостаточно для обслуживания Пятницкой слободы, что надо удвоить-утроить их число, призывает в том же масштабе увеличить и число сапожных и валяльных мастерских.
Одновременно с арестом Шалимова немцы берут под стражу и всех его назначенцев, в первую очередь — полицмейстера В. И. Головко. Назначенный на эту должность после расстрела П. А. Ставицкого, он всеми правдами и неправдами пытался затормозить составление списка орловских еврейских семей для расистского «спецучёта». Это отражено в переписке полицмейстера с главой еврейской общины Орла Азархом. В ГАОО есть документы, которые это подтверждают.
Гестапо выходит на след «высокопоставленных подпольщиков», внедрив в состав городской управы предателя М. Букина. На его совести арест и расстрел Шалимова, помещение в камеру пыток сыскного отделения В. И. Головко. Материалы допросов, показания свидетелей говорят о том, что герой-патриот ни слова не произнёс о своих сподвижниках, даже когда озверевший Букин вскочил на его поверженное тело и топал подкованными сапожищами по груди и лицу. Надо полагать, что на чёрном счету гнусного карателя и провал деятельности в должности начальника паспортного стола Н. Б. Челюскина – агента разведуправления НКВД.
К сожалению, нам мало что известно о деталях противостояния «новому порядку» обер-бургомистра Орла Рыбакова. Мы не знаем даже его имени и отчества. Рыбаков, как и большинство других патриотов, был расстрелян «за связь с партизанами». В газете «Речь» он не побоялся опубликовать воззвание к населению о необходимости оказать помощь одеждой и обувью замерзающим в орловской тюрьме русским военнопленным.
Многое ещё предстоит сделать для восстановления памяти о героях-патриотах оккупированного Орла. Совсем недавно были сказаны первые слова о патриотическом движении в среде орловского православного священства. Первые имена священников-мучеников — Орлова и Оболенского — дополнились сведениями о попечительской деятельности церкви в годы оккупации, об актах спасения священниками евреев от неминуемой смерти. Имена этих героев полнятся: В. И. Турбин, А. П. Маккавеев…
Но как много ещё остаётся в безвестности праведников и мучеников, память о которых необходима, как хлеб, каждому из нас…
Иллюстрации: немецкие открытки периода оккупации
Владимир Самарин
